В 1984 году белорусская глубинка под Витебском словно застыла во времени. Здесь ещё пахло сеном на улицах, дети бегали босиком по пыльным дорогам, а взрослые проводили вечера у колодца, обсуждая новости, которые доходили с большим опозданием. Казалось, что внешние перемены обходят деревню стороной, оставляя её в тишине и неспешном ритме.
Однако в этой спокойной оболочке скрывалось напряжение. Молодые люди чувствовали, что мир становится другим: на заводах говорили о новых планах, по телевизору мелькали незнакомые лица, а в разговорах звучали слова, до которых не знали ещё точного смысла. В глубинке эти перемены воспринимались настороженно, словно предвестие чего-то большого и неизбежного. Старшее поколение пыталось удержать привычный уклад, но будущее уже стучалось в двери.
И всё же жизнь продолжалась так, как она шла веками. Земля требовала труда, река звала на рыбалку, праздники собирали людей вместе. Несмотря на изоляцию, именно здесь сохранялось чувство настоящего дома и веры, что простая жизнь может быть крепче любых перемен. Белорусская глубинка жила тихо, но в этой тишине рождалась история, которую понимали лишь те, кто был её частью.
